Диалог с Иеромонахом Макарием

Уважаемый отец Макарий,
Благодарю Вас за ответ. Приведенные примеры, вопреки, очевидно, Вашему намерению, говорят в поддержку моего тезиса, т.е. что притяжательные прилагательные, выражающие ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ конкретному единичному лицу, соответствуют родительному падежу дополнений, и никак не дательному. «Страх иудейский» – страх (боязнь) иудеев, а не «иудеям». Отсюда следует, что «Иисусова молитва» - это молитва Иисуса, а не Иисусу. Так же, как и «Георгиевский крест» - это крест св. Георгия, а не Георгию, а «Иваново детство» - это детство Ивана, а не Ивану. Меня удивляет, что не для всех это очевидно.
Действительно, у греков Προσευχή του Ιησού (генитив) означает «молитва Иисуса». Почему так – не знают даже сами греки. Очевидно, вкралась ошибка, так как грамматически правильным считается Προσευχή εις τον (или στον) Ιησού (дат.), - «молитва Иисусу». Как было у Григория Синаита - неизвестно. Однако, бесспорен факт, что Προσευχή του Ιησού имеет еще и другое значение - Κυριακή προσευχή, «молитва Господня», или Πάτερ ημών – «Отче наш».
На церковнославянский Προσευχή του Ιησού оказалось переведенным в виде кальки, сохранив родительный падеж (отсюда и притяжательное прилагательное). Но это в церковнославянском. Нельзя же переносить вышедшие из употребления церковнославянские идиомы в современный русский язык, если при этом искажается до неузнавамости смысл сказанного!
Как видно, исторические ошибки не обошли стороной и церковь.
Еще раз благодарю Вас за внимание ко мне.
С наилучшими пожеланиями
Михаил Александрович Рысов

Свернуть